Т. Венславович. «О путях передачи языковой образности в переводе романа Э.М. Ремарка "Ночь в Лиссабоне"»

Значение художественного образа как явления духовной культуры человека трудно переоценить. Образное творчество не только помогает людям понять мир в его многообразии, но и позволяет ощутить богатство человеческих чувств, мыслей, стремлений. Многие исследователи подчеркивают, что нет такой сферы жизни, при речевом оформлении которой образность не играла бы той или иной роли.

В сфере художественной речи мы имеем дело с художественной словесной образностью, которая возникает за счет функционирования языковых элементов в специфической структуре, какой является само художественное произведение в его речевом воплощении. Этой особенностью природы словесно-художественной образности объясняются и те многочисленные факты образного обогащения нейтральных в стилистическом плане слов, которые имеют место в любом литературно-художественном произведении.

Поэтому можно присоединиться к мнению И.С. Алексеевой, которая определяет художественную литературу как тексты, специализированные на передаче эстетической информации, причем другие типы информации — когнитивная, эмоциональная, вернее, средства ее оформления, — подчинены эстетической [1, 250].

Все средства оформления эстетической информации можно считать доминантами перевода. Но в реальности часть из них будет представлена в переводе в ослабленном виде либо ограниченным числом компонентов, что не позволит сохранить специфику образа при переводе.

Главными критериями полноценного перевода можно назвать равноценность регулятивного воздействия (равноценность текста на иностранном языке и текста перевода по своей способности вызывать реакции у читателя) и определенную степень семантико-структурного подобия исходному тексту [2, 23—25].

Но семантико-структурные различия языков, несовпадение языковых и речевых норм являются причинами появления противоречия, возникающего между этими требованиями к переводу. Одним из средств разрешения подобного противоречия Л.К. Латышев называет переводческие трансформации [2, 28], указывая при этом, что вопрос о мере необходимости и допустимости переводческих трансформаций занимает центральное место в этой проблематике.

Для сопоставительного анализа нами взят роман Э.М. Ремарка «Ночь в Лиссабоне» [3] и текст перевода Ю. Плашевского [4] с целью выяснить, какие языковые средства использовал переводчик, для того чтобы сохранить специфику образа при переводе.

В тексте перевода мы обнаружили наличие большого количества трансформаций, которые не всегда являются необходимостью, а чаще граничат с переводческой вольностью, результатом которой является уже не перевод, а, скорее, пересказ. Ниже приведены некоторые примеры.

Es soll stehenbleiben wie eine Skulptur aus Marmor! Nicht wie eine Sandburg, von der jeden Tag etwas wegweht!.. Soll ich das Gesicht dem Hobel überlassen, das Gesicht, das ich allein kenne?

Оно должно остановиться, окаменеть, как статуя из мрамора, не превращаясь в песочный домик, который каждый день осыпается и тает под порывами ветра!.. Неужели я должен смириться с тем, что время своим напильником сотрет то лицо, которое знаю я один?

В исходном тексте речь идет о состоянии счастья человека, который, постигнув смысл своего бытия, перестает чувствовать время как реальность. Это чувство, над которым не властно время, с точки зрения героя повествования, принадлежит вечности, и человек не должен его утратить. Поэтому глагол «stehenbleiben» употреблен здесь в значении «замереть, запечатлеться навечно, сохраниться», а русское выражение «окаменеть, как статуя из мрамора» имеет оттенок холодности, бесчувствия.

Неоправданном нам кажется и перевод немецкого существительного «Sandburg» словосочетанием «песочный домик». Русское выражение «замок па песке», употребляющееся в отношении чего-то непрочного, недолговечного, позволило бы переводчику создать равноценный по степени воздействия переводной текст. Трансформация же двух предложений в одно сложное, включение в текст перевода деепричастия «превращаясь», выражения «тает под порывами ветра», глагола «смириться» является отступлением от семантики и структуры оригинала.

...daß Zeit ein sehr dünner Aufguß des Todes ist, der uns langsam zugefügt wird wie ein harmloses Gift.

...что время — ото слабый настой смерти. Нам постоянно, медленно подливают его, словно безвредное снадобье.

В этом переводе снова наблюдается отступление от текста оригинала, хотя переводчик мог бы перевести этот текст ближе к исходному без ущерба для качества перевода, построив сложноподчиненное предложение, не включая наречие «постоянно», и переведя немецкое существительное «Gift» русским эквивалентом «яд, отрава», тем самым сохранив в переводе негативный образ времени-реальности, ведущего человека к смерти. Противопоставление существительных «снадобье» и «смерть» в данном случае придает тексту скорее чувство надежды. Замена же пассивной немецкой конструкции «zugefügt wird» русской неопределенно-личной грамматической структурой может быт ь оправдана как более привычная для русскоязычного читателя.

Еще один пример того, как излишняя трансформация при переводе может нарушить созданный автором образ:

Ich betrachtete den Zeitungsleser neben mir. Er aß, trank und las mit Genuß. Ich blickte mich um. Nirgendwo sah ich unter den Lesern Zeichen des Abscheus; sie waren an ihre tägliche geistige Kost gewöhnt wie an das Bier.

Я принялся наблюдать за человеком, сидящим рядом со мной. Он ел, пил и с удовольствием поглощал содержание газет. Многие в пивной тоже читали газеты, и никто не проявлял ни малейших признаков отвращения. Это была их ежедневная духовная пища, привычная, как пиво.

Выражения «есть и пить с наслаждением» и «читать с наслаждением», употребленные независимо друг от друга, стилистически нейтральны. Но соединение этих глаголов в одном ряду является в данном случае средством для создания иронии, которая утратилась при переводе. Ирония автора усиливается употреблением выражения «geistige Kost» в отношении чтения газет, а прилагательное «täglich» подчеркивает привычность и обыденность этого действия, подобного привычке к пиву. Еда, питье и чтение газет доставляют человеку скорее одинаковое физиологическое удовольствие, не имеющее ничего общего с духовностью.

Как показал анализ, степень адекватности перевода определяется не только степенью сходства/несходства семантико-структурного строя немецкого и русского языков, но и умением переводчика выбрать из ряда возможных вариантов тот, который позволил бы достичь высокой степени адекватности перевода при минимальных отступлениях от семантики и структуры оригинала.

Примечания

1. Алексеева И.С. Профессиональный тренинг переводчика: Учеб. пособие по уст. и письм. переводу для переводчиков и преподавателей. — СПб.: Союз, 2001. — 278 с.

2. Латышев Л.К. Технология перевода. — М.: НВИ-Тезаурус, 2000. — 278 с.

3. Remarque E.М. Die Nacht von Lissabon. — Köln: Verlag Kiepenheuer & Witsch, 1998, — 330 S.

4. Ремарк Э.М. Ночь в Лиссабоне. — М.: АО «Вита-Центр», 1992. — 221 с.