Е. Нарбут. «Роман Э.М. Ремарка "Искра жизни": путь к читателю»

Роман «Искра жизни» стоит в творчестве Ремарка, казалось бы, особняком. На самом деле он так же органичен для его творчества, как и любой другой его роман. «Искра жизни» — яркий, неотъемлемый камешек в мозаике романного мира Ремарка. «Искра жизни» стала художественным шедевром, который вместе с тем несет в себе большой заряд публицистичности.

Сразу после краха нацистской диктатуры Ремарк разрабатывает одну из самых запретных тем тогдашнего немецкого общества, стремившегося вытеснить из своего сознания позорное прошлое. Действие «Искры жизни» развивается там, где фашисты предусмотрели, казалось бы, все, чтобы уничтожить даже мысль о непокорности, — в концентрационном лагере. Но и здесь люди, чья родина ввергнута в величайшую трагедию, находят силы для сопротивления своим палачам.

Автор начал свою работу над «Искрой жизни» в 1946 году и писал книгу пять лет. Как подчеркивает исследователь творчества Ремарка Т. Вестфален, «писать эту книгу было трудно, но автор чувствовал себя обязанным написать ее. Многие его друзья и родственники стали жертвами нацистов, и этой книгой он стремился внести свой вклад в развенчание идеологии фашизма, этой книгой он хотел почтить память многомиллионных жертв фашистских концентрационных лагерей» [Westphalen: 378].

О том, что Ремарка эта тема затрагивала лично, свидетельствует посвящение романа: «Памяти моей сестры Эльфриды». Сестра писателя была арестована в 1943 году «за подрыв обороноспособности страны». Приговор, вынесенный ей «народным судом» (чрезвычайным судом для расправы с противниками фашистского режима в Германии 1934—1945 годов), и ее казнь не были единственной причиной, побудившей Ремарка написать роман о концентрационном лагере. Следует заметить, что немецкое издательство «Кипенхойер унд Витч» (Kiepenheuer & Witsch), опубликовавшее роман в 1952 году, сняло это посвящение. Можно предположить, что упоминание о жертве из семьи известного автора было нежелательным с точки зрения будущей судьбы книги.

После того как появились первые достоверные данные о преступлениях в лагерях смерти, Ремарк острее, чем большинство немцев, осознал, какие моральные границы и насколько сильно были нарушены во время правления Гитлера. В этом отношении «Искра жизни» в литературно-историческом плане стоит в одном ряду с книгой «На Западном фронте без перемен». Как и тогда, в конце 20-х годов XX века, Ремарк затрагивает важнейшие проблемы своего времени.

«Роман, над которым я сейчас работаю, актуален, он датирован сегодняшним числом. Тема — концентрационный лагерь — можете ли вы представить что-то более актуальное?» (цит. по: [Schneider, 1992: 14]). Именно так сам Э.М. Ремарк в интервью Р. Гельдеру оценивал актуальность романа. Этим интервью Ремарк, автор недавнего бестселлера «Триумфальная арка», в определенной мере подготовил читательскую публику к новой трудной теме в своем творчестве: теме концентрационного лагеря. Далее в упомянутом интервью Ремарк говорил: «Если это будет хорошая книга, ее будут много читать, и некоторые люди, которые до этого ничего не понимали, возможно, с помощью книги придут к пониманию того, кто такие нацисты и что они сделали» (цит. по: [Schneider, 1992: 14]).

Ремарк надеялся на то, что книга найдет своего читателя и сыграет свою важную роль в становлении демократического общества в постнацистской Германии. Однако писателю пришлось преодолеть много трудностей, прежде чем роман был опубликован на его родине.

Длительный период создания романа и происходящие одновременно политические изменения в Германии и мире так или иначе отразились в содержании романа. Для раскрытия этой темы была необходима весьма специфическая информация. Поэтому Ремарк собирал и всесторонне изучал многочисленные материалы о немецких концентрационных лагерях. Об этом писатель упоминает в своих письмах: «...Я, который находился за пределами Германии с 1933 года, должен полностью полагаться в этой истории на источники. Я проинтервьюировал сотни людей, объездил лагеря, посетил лагеря беженцев... <...> Я не был в Германии, когда пришли нацисты. Поэтому каждая деталь должна быть проверена и перепроверена» [Remarque: 158—159].

Подспудно этот материал накапливался еще с середины 30-х годов, когда появились первые публикации о концентрационных лагерях. О том, что Ремарк был знаком, например, с книгой Вилли Бределя «Испытание» (1935), есть запись в его дневнике. Бредель описал в ней свои собственные переживания заключенного концентрационного лагеря Фульсбюттель (1933—1934) и в целом поведение человека в лагере. В домашней библиотеке Ремарка были, кроме того, книга К. Биллингера «Schutzhäftling 880. Aus einem deutschen Konzentrationslager» и полулегально появившаяся антология «Das stumme Deutschland redet» [Schneider, 1992: 17].

Как мы уже отмечали, после окончания войны Ремарк встречался со многими бывшими узниками концентрационных лагерей (например, с супругами Зуссманн, бывшими заключенными лагеря Берген-Бель-зен) [Schneider, 1992: 17]. Кроме того, необходимый материал для своего романа Ремарк нашел в книге Е. Когона «Государство СС» [Kogon], Важным собеседником во время работы над книгой был Лео Кок, бывший пианист родом из Голландии, живший уже до войны в Асконе (Швейцария) [Sternburg: 357]. Во время войны он присоединился к французскому движению Сопротивления, попал в плен к немцам и затем в концентрационный лагерь Бухенвальд. Он выжил, снова вернулся в Аскону, работал в антикварной книжной лавке, которую часто посещал Ремарк. Кок был молчаливым, прошедшим через лагерные мучения человеком, но, несмотря на свою немногословность, он во время их встреч немало рассказывал писателю о жизни в лагере. Некоторые факты из рассказов Кока Ремарк использовал для своего романа.

Необходимо заметить, что до июля 1947 года Ремарк работал параллельно над двумя романами: «Искра жизни» и «Время жить и время умирать». По договору с нью-йоркским издательством «Appleton Century» он должен был сдать готовую рукопись «Искры жизни» 1 января 1948 года, однако различные трудности помешали писателю закончить роман в установленный срок.

Ремарк продолжал изучение литературы о концентрационных лагерях и в 1948 году пришел к выводу о необходимости сосредоточиться исключительно на «Искре жизни». Написав первый вариант романа, в начале января 1948 года он приступает к работе над новой редакцией книги. Однако опасения, что он не сможет художественно справиться с этой темой, вынуждают писателя в апреле 1948 года отложить свою дальнейшую работу над романом. Ремарк едет в Европу, навещает в Германии своих друзей и родственников, а затем возвращается в Швейцарию.

В Тессине (Швейцария) Ремарк возобновил и расширил контакты с пережившими концентрационный лагерь, и среди прочих с одним из

лагерных капо Коопманном, а также с Эдгаром Купфером, который пробыл в лагере Дахау пять лет. Расширение объема используемого достоверного материала вновь сказывается на продолжительности работы над книгой: работа потребовала больше времени, чем первоначально предполагал автор. Первая попытка в апреле 1949 года напечатать отрывки из будущего романа в журнале «Cosmopolitan» потерпела неудачу. Отказ редакции журнала явился первым препятствием на пути романа к читателю. Впоследствии роман также трудно пробивал себе дорогу и в Германии.

В июле 1949 года Ремарк начал переговоры со швейцарским издательством «Шерц» (Scherz) о немецком издании романа. В июле 1951 года издательство заключает с Ремарком договор о публикации новой книги. Переговоры с писателем продолжались в течение нескольких лет, но при этом издательство ни темы, ни заглавия романа не знало. Владелец издательства Альфред Шерц хотел получить новую рукопись книги всемирно известного писателя в надежде на высокую прибыль. После заключения договора и получения рукописи от Ремарка Шерц пишет, что «...несмотря на то, что книга оставила глубокое и неизгладимое впечатление, ее публикация в настоящее время повлекла бы за собой бойкот всех произведений писателя» (цит. по: [Glunz: 21]). Через несколько недель А. Шерц высказывается более определенно и мотивирует свой отказ тем, что в Германии книга о войне и концентрационном лагере не найдет читателя. Шерц опасался, что публикация романа «Искра жизни» может навредить его реноме, что издательство понесет финансовые убытки, и поэтому ему в конце концов не хватило мужества опубликовать эту книгу. Договор с издательством «Шерц» (Scherz) был расторгнут осенью 1951 года после продолжительной переписки и судебного разбирательства.

После этого Ремарк через своего агента Ф. Гуггенгейма обращается к другому издательству, на этот раз немецкому «Кипенхойер унд Витч» (Kiepenheuer & Witsch). Владелец этого издательства Джозеф Каспар Витч взял на себя смелость опубликовать роман. В своем письме Ремарку в марте 1952 года он писал, что «Искра жизни» — это трудное дело, но такое дело, которого нельзя избежать и которое важно было принять» ([цит. по Glunz: 22]). Необходимость публикации «Искры жизни» Витч видел в том, что эта тема «затрагивает то, что многие из нас хотели бы забыть» и что «варварство происходящего» было бы увеличено до невыносимости, если бы эти события были забыты ([цит. по Glunz: 22]).

Между тем в начале января 1952 года в журнале «Collier's» появляется отрывок из романа в переводе на английский язык. Затем, в конце января, книга выходит в американском издательстве «Эплтон Сенчури» (Appleton Century) и лишь в августе 1952 года «Искра жизни» появляется на немецком языке. Еще до выхода этого издания в немецкой газете «Donau-Kurier» появляется рецензия на английский вариант романа под саркастическим названием «"Spark of life" — Hetze oder Dummheit?» («Искра жизни» — травля или глупость?). Однако не все рецензенты были настроены критически. Американский критик Р. Бройер, высоко оценивая актуальность романа, подчеркивал, что после появления немецкого издания может начаться предполагаемая «оживленная дискуссия», в которой будут звучать как возражения и протесты, так и слова «одобрения и размышления» [Glunz: 23].

После появления «Искры жизни» на книжном рынке в немецкой прессе началась дискуссия, которую предвидели и Дж. Витч, и Р. Бройер. Мнения критиков разделились. Роман вызвал противоречивые отклики. «Это книга об ужасных вещах, случившихся при нашей жизни, — писал К. Корн о романе во «Франкфуртер альгемайне цайтунг», — книга, рожденная стремлением сказать правду и нести свою долю ответственности, книга нравственного самоочищения» [Korn].

Г. Белль в статье «Горячее сердце в чуть теплых руках» утверждал, что «о бесчеловечности писать бесчеловечно — это ни в коем случае не правильный путь», и упрекал автора в том, что он «как рассказчик перенял жаргон эсэсовцев и что некоторые важные детали переданы неправильно» [Boll]. В той же газете X. Роде энергично возражает молодому, только что добившемуся первого успеха в литературе Г. Беллю: «Нет, горячее железо одного из появившихся в 1952 году романов о концентрационном лагере находится у Э.М. Ремарка в теплых, чистых руках. С горячим сердцем и закаленным мужеством он касается этой темы» [Rhode], Р.К. Бадони, напротив, считал, что «во времена тайных судилищ мирового масштаба требуется сверхчеловеческое мужество, чтобы написать такую книгу» (см.: [Sternburg: 365]).

Тот факт, что Ремарк сам не был узником концентрационного лагеря, становится для критиков камнем преткновения. В 66 из 105 немецких рецензий за период с 1952 по 1955 год этот аспект обсуждался чаще других. Однако большинство рецензентов положительно высказывалось о творческом достижении автора. По их мнению, Э.М. Ремарк этой книгой внес большой вклад в антифашистскую литературу. Отрицательно высказывавшиеся о романе рецензенты упрекали Ремарка в попытке возродить ужасы концентрационных лагерей третьего рейха. В этой связи следует сказать, что значительная часть немецких читателей в начале 50-х годов не была готова думать о недавнем прошлом. И, вероятно, многие потенциальные читатели не решались покупать новую книгу популярного автора, после того как узнавали о содержании романа.

«Искра жизни» не имела того успеха, который сопровождал каждую новую книгу Ремарка. В Западной Германии были распроданы сотни тысяч экземпляров книги, начиная с карманного издания, но роман, как писал Я. Штрюмпель, так и не вошел в литературу послевоенного времени (см. [Strümpell 56]). На наш взгляд, это утверждение ошибочно. Многие обоснованно считали, что «Искра жизни» — это книга, в которой мысль о человеческой солидарности выражена сильнее, чем во всех других произведениях автора. Кроме того, этот роман значительно пополняет знания об антифашистском движении и в определенной мере открывает для нас нового Ремарка.

Роман Э.М. Ремарка «Искра жизни» стоит особняком в истории рецепции творчества Ремарка не только в Германии, но и в Советском Союзе. Но прежде чем осветить коротко историю переводов романа «Искра жизни» на русский язык, целесообразно будет привести те мнения и суждения о романе, которые высказывались об этой книге в бывшем Советском Союзе и в ГДР и в значительной мере определили ее переводную судьбу.

Известный специалист по немецкой литературе И. Фрадкин в статье «Ремарк и споры о нем» вполне позитивно оценивал появление этого романа: «...Фридрих Коллер, заключенный гитлеровского лагеря уничтожения, самими условиями бытия поставлен перед жестоким выбором: либо смерть в борьбе, либо унижение, покорность и все равно смерть. Но ведь и в этих условиях чувство человеческого достоинства и мужество не всегда одерживают верх над инстинктом самосохранения и желанием выжить любой ценой. Для Коллера же борьба оказывается единственным воздухом, которым он способен дышать. Он борется, и — что главное — он преображается в процессе борьбы. Он освобождается от присущих ему в прошлом иллюзий абсолютной терпимости, его философия «толерантности» оказывается несостоятельной в столкновении с фашистскими палачами, и он понимает, что единственным средством утверждения человечности является непримиримая борьба с варварством» [Фрадкин: 107].

Д. Затонский же, напротив, высказывается о романе критически: «роман «Искра жизни» в известной мере сдача тех позиций, на которых Ремарк стоял, создавая «Триумфальную арку»; автор не пытается раскрыть сущность нацизма, а рисует его лишь как иррациональное «злое начало», как абстрактное насилие над суверенной человеческой личностью» [Затонский: 206]. В другом месте Затонский подчеркивает, что герою романа, заключенному № 509, «в одинаковой мере враждебны и нацисты, и коммунисты» [Затонский: 206].

В монографии Т.С. Николаевой, в которой дается в основном положительная оценка романа, тем не менее утверждается, что «Ремарк продолжает тяготеть к отвлеченным нравственным категориям, избегает конкретно-социального подхода к изображаемым явлениям», а также «уходит в область абстрактной этики...» [Николаева: 62].

Немецкий исследователь из ГДР А. Антковяк обошелся с романом Ремарка еще более строго. Он писал: «В «Искре жизни» антикоммунизм предстает в причудливой форме» [Antkowiak: 98]. Далее он продолжает: «Как мы видим, и коммунизм и фашизм разрушили прежде беспечное существование человека и поместили его в другую среду существования. Этим произвольным отождествлением фашизма и коммунизма показано их одинаково фатальное влияние на людей. Между тем тезис, в соответствии с которым фашизм и коммунизм по существу похожи и уготавливают человеку одинаковую участь, относится к клеветническому словарю империалистической реакции. Ремарк не возражает против этой клеветы. Это отчетливо прослеживается в романе «Искра жизни». Разумеется, что здесь нет белых эмигрантов. В романе представлен исторический успех немецких коммунистов, с которыми, по словам Коллера, «дискуссия так же бесполезна, как и с нацистами». И следующими предложениями характеризуется Вернер, один из руководителей движения сопротивления, который на вопрос: «Кто этот новенький?.. Какой-нибудь бонза?» — отвечает: «Был. Пока не пришли нацисты. Правда, не такой уж большой. Так, средний. Провинциальный бонза. Но толковый. Коммунист. Фанатик без чувства юмора и личной жизни. Сейчас он здесь один из подпольных руководителей в лагере» [Antkowiak: 99].

Ремарк во многих сценах романа подхватывает послевоенные дискуссии о роли коммунистического сопротивления и отзывается отрицательно о тоталитарной идеологии коммунизма. Несомненно, отсутствие переводов «Искры жизни» на русский язык объясняется господством в СССР коммунистической идеологии и советской цензуры. Роман был опасен для партийной идеологии, он не вписывался в образ того Ремарка, который был создан другими переведенными и допустимыми с точки зрения советского литературоведения романами этого писателя. «В этом романе коммунизм, — верно замечает Р.С. Эйвадис, — предстает родным братом фашизма» [Ejwadis: 448]. В книге есть несколько мест, которые были явно неприемлемы для цензуры. К ним относятся, в частности, и предложения, сопровождающие диалог Коллера (заключенного № 509) с коммунистом Левинским: «Пятьсот девятый ничего не ответил. Он знал: спорить с коммунистом столь же бесполезно, как и с нацистом».

Естественно, что ожидать появления перевода романа на русский язык по идеологическим соображениям сразу после его публикации на немецком языке в 1952 году не приходилось. Надежду на появление этого романа в русском варианте дала хрущевская оттепель, и эта надежда частично оправдалась: в 1966 году в альманахе «Кубань», выходившем в Краснодаре, роман был опубликован в сокращенном переводе с немецкого К. Гончарука и В. Неклюдовой. Разумеется, сокращения коснулись именно тех фрагментов текста, в которых наиболее отчетливо выражена антикоммунистическая позиция Ремарка, и поэтому роман предстал перед русскими читателями в искаженном виде. Однако оттепель 60-х сменилась серыми годами застоя, и отдельной книгой в Советском Союзе роман так и не вышел. Естественно, что малотиражность альманаха «Кубань» сделала этот перевод недоступным для широкой читательской публики. Переломным периодом освоения этого романа средствами русского языка стало начало 90-х годов, когда спустя сорок лет после выхода книги на языке оригинала практически одновременно появляются сразу три перевода романа «Искра жизни»: В. Котелкина, Р. Эйвадиса и М. Рудницкого. Перевод В. Котелкина первый раз вышел в августе 1992 года (ровно через сорок лет после выхода романа) в московском издательстве АО «Вита-Центр»; впоследствии этот перевод неоднократно переиздавался. Перевод Р. Эйвадиса вышел на рубеже 1992—1993 годов в Санкт-Петербурге; в 2001 году здесь появляется переиздание его перевода. И, наконец, перевод М. Рудницкого в 1993 году печатает журнал «Нева», а отдельное издание его перевода появляется в 2002 году в московском издательстве «Вагриус».

Обычно переводчики не сопровождают переведенные ими тексты комментариями или предисловиями. В нашем случае один из трех переводчиков, Р. Эйвадис, делится своими размышлениями в предисловии к переводу: «Но почему же путь романа «Искра жизни» в Россию оказался столь долгим? Дело в том, что другой формой того же Зла в этой книге оказывается... коммунизм, сумевший обойтись без газовых камер и мощной, прекрасно отлаженной индустрии смерти по образцу Освенцима, заменив все это обыкновенными застенками, лагерями, массовыми расстрелами и психиатрическими больницами, и значительно более преуспевший в борьбе с Добром — количество жертв его наглядно свидетельствует об этом. Твой покорный слуга, уважаемый Читатель, работая над переводом романа, для себя окончательно поставил знак равенства между национал-социализмом и коммунизмом. <...> И в гитлеровской Германии, и в Советском Союзе, ремесло убийцы, палача — было одинаково нужным и прибыльным. Одно из главных действующих лиц романа, верховный палач лагеря Меллерн (на самом деле Ремарк описал Бухенвальд, изменив фамилии и название лагеря) оберштурмфюрер СС Вебер, почти не сомневается, что и у коммунистов для него найдется работа по специальности» [Эйвадис: 5—6].

Труден был путь романа к немецкому читателю и не менее труден — к русскому. Но правда всегда пробивает себе дорогу. Так проложила себе путь к читателю и трагическая правда еще одного романа Э.М. Ремарка — романа «Искра жизни».

Примечания

1. Затонский Д.В. Ремарк // История немецкой литературы. — Т. 5. — М.: Наука, 1976. — С. 198—214.

2. Николаева Т.С. Творчество Ремарка-антифашиста. — Саратов: Изд-во Саратов, ун-та, 1983. — 134 с.

3. Ремарк Э.М. Искра жизни / Пер. М. Рудницкого // Нева. — 1993. — № 1. — С. 71—161; № 2. — С. 60—184; № 3. — С. 130—192.

4. Ремарк Э.М. Искра жизни / Пер. Р. Эйвадиса. — СПб.: Санкт-Петербургский комитет Союза литераторов России, ЭТС «Экслибрис», 1992. — 302 е.; СПб.: Кристалл, 2001. — 415 с.

5. Ремарк Э.М. Искра жизни / Пер. В. Котелкина. М.: Вита-Центр, 1992. — 346 с.

6. Фрадкин И. Ремарк и споры о нем // Вопросы литературы. — 1963. № I. С. 92—119.

7. Эйвадис Р. [Предисловие] // Ремарк Э.М. Искра жизни. — СПб.: Санкт-Петербургский комитет Союза литераторов России, ЭТС «Экслибрис», 1992. — С. 5—7.

8. Antkowiak A. Erich Maria Remarque. — Berlin: Volk und Wissen Volkseigener Verlag, 1987. — 157 S.

9. Böll H. Heißes Eisen in lauwarmer Hand // Literatur [Stuttgart]. — 1952. — 15. März.

10. Ejwadis R. Erich Maria Remarque — auch ein «Fenster nach Europa?» // Erich Maria Remarque. Leben. Werk und weltweite Wirkung / hrsg. von Thomas F. Schneider. — Osnabrück: Rasch, 1998. — S. 445—452.

11. . Glunz C. «Eine harte Sache». Zur Rezeption von Erich Maria Remarques «Der Funke Leben» // Reue ist undeutsch: Erich Maria Remarques «Der Funke Leben» und das Konzentrationslager Buchenwald; Katalog zur Ausstellung / hrsg. von Thomas F. Schneider und Tilman Westphalen. — Bramsche: Rasch, 1992. — S. 21—27.

12. Kogon E. Der SS-Stadt. Das System der deutschen Konzentrazionslager. — München: Wilhelm Heyne, 1977.

13. Korn K. Konzentrierte Welt // Frankfurter Allgemeine Zeitung [Frankfurt]. — 1952. — 4. Oktober.

14. Remarque E.M. Das unbekannte Werk. Briefe und Tagebücher / hrgs. von Thomas F. Schneider und Tilman Westphalen. — Köln: Kiepenheuer & Witsch, 1998 — B. 5. — 727 S. (a)

15. Remarque E.M. Der Funke Leben. — Köln: Kiepenheuer & Witsch, 1998. — 401 S. (b)

16. Reue ist undeutsch: Erich Maria Remarques «Der Funke Leben» und das Konzentrationslager Buchenwald; Katalog zur Ausstellung / hrsg. von Thomas F. Schneider und Tilman Westphalen. — Bramsche: Rasch, 1992. — 158 S.

17. Rhode H. Remarque — heiß oder lau? // Literatur [Stuttgart], — 1952. — 1. Oktober.

18. Schneider Th. Heißes Eisen in lauwarmer Hand: Zur Rezeption von Erich Maria Remarque «Der Funke Leben» / Erich Maria Remarque. Jahrbuch / Yearbook 1994. — IV. — S. 29—44.

19. Schneider Th. Mörder, die empfindlich sind. Zur Entstehung von «Der Funke Leben» // Reue ist undeutsch: Erich Maria Remarques «Der Funke Leben» und das Konzentrationslager Buchenwald; Katalog zur Ausstellung / hrsg. von Thomas F. Schneider und Tilman Westphalen. — Bramsche: Rasch, 1992. — S. 14—20.

20. Schneider Th. Zur Remarque-Rezeption in Deutschland. Eine Annäherung // Das Wort. Germanistisches Jahrbuch 1995. — M.: DAAD, 1995. — S. 168—178.

21. Sternburg W. «Als wäre alles das letzte Mal». Erich Maria Remarque. Eine Biîgraphie. — Köln: Kiepenheuer & Witsch, 2000. — 512 S.

22. Straub M. Bilder vom Widerstand: Erich Maria Remarques «Der Funke Leben» und spätere literarische Zeugnisse über Buchenwald // Erich Maria Remarque. Leben. Werk und weltweite Wirkung / hrsg. von Thomas F. Schneider. — Osnabrück: Rasch, 1998. — S. 289—309.

23. Strümpel J. Kammersymphonie des Todes. Erich Maria Remarques «Der Funke Leben», Anna Segers' «Das siebte Kreuz» und eine Gattung namens 'KZ-Roman' // Text + Kritik. Erich Maria Remarque. Januar 2001. — Heft 149. — München: Richard Booberg Verlag, 200). — S. 55—64.

24. Westphalen T. Die Würde des Menschen ist unantasbar [Nachwort] // E.M. Remargue. Der Funke Leben. — Köln: Kiepenheuer & Witsch, 1998. — S. 375—397.