Эрих Мария Ремарк (23.11.1938)

Марлен Дитрих в Беверли-Хиллз, Норт Кресчент Драйв
MDC 204

Мое маленькое небо, солнцезащитные очки прибыли и напомнили мне о лете, нашем первом совместном лете. Это было прекрасно, это было настоящее лето! Моя загоревшая пума... И твое письмо...

Дом на Лазурном берегу, да; я прочел несколько дней назад старую книгу Колетт «На рассвете». Она, в сущности, не что иное как описание одного дома и одного лета, проведенного в тех краях, — это место ты себе пока не особенно хорошо представляешь, оно между Сен-Тропезом и Тулоном, примерно там, где Сименон купил себе кусок острова. Отличная книга, полная дыхания, — одному небу известно, сколько раз я думал об Антибе и о нас!

А сейчас я гуляю здесь с собаками по снегу и размышляю о том, что когда ты сказала Джо: «Давай построим дом на Лазурном берегу», — у тебя было такое чувство, будто голова у тебя из серебра. Я понимаю, что ты имела в виду, и ты прекрасно сказала это, милая. Лучше, чем это умею я. Правда. И прекрасно, что ты об этом рассказала мне.

Запах апельсинов у Джо... А здесь цветут зимние камелии, зимний жасмин, и еще снежные розы и кизил — под глубоким снегом. А керри-блю у Джо есть? Посылаю тебе единственную фотографию моего, когда он у меня появился, — если тот, что есть у Джо, такой, то хорошо. За прошедшее время мой на солнце сильно посветлел. Но тогда он был темно-синим, гордым hell of a fellow¹, как его называли. Сейчас он больше похож на старого ветерана.

Как это сказал Ницше: «Посягаю ли я на счастье?» Я посягаю на свое творчество. Боюсь, я написал тебе слишком много вздора, ведь я пишу тебе почти каждый день. Однако, посягаю ли я на то, чтобы выставить себя в наиболее интересном виде? Я на то посягаю, чтобы пума никогда не чувствовала себя одинокой. И если это даже преглупейшие письма, по крайней мере пока что это не стихи — вроде тех, что прилетали в Париже по утрам в постель от нашего домашнего поэта. Порви, если тебе что не понравится. И радуйся. Радуйся, пума, я туг роюсь карандашом в разных разностях и пишу новую книгу о том, что после всего случившегося хорошо если знаешь, что, возможно, ты кого-то немножко обрадуешь.

Примечания

1. Hell of a fellow (англ.) — чертовски хороший парень. (Прим. ред.)