Главная Биография Творчество Ремарка
Темы произведений
Библиография Публицистика Ремарк в кино
Ремарк в театре
Издания на русском
Женщины Ремарка
Фотографии Цитаты Галерея Интересные факты Публикации
Ремарк сегодня
Группа ВКонтакте Статьи
Главная / Публикации / В. фон Штернбург. «Ремарк. "Как будто всё в последний раз"»

«Черный обелиск»

11 января 1955 года дневниковые записи Ремарка обрываются — без какого-либо комментария. На протяжении почти двадцати лет он вел наблюдение за своей жизнью, описывая ее с редкостным тщанием, ничего не утаивая перед собой, впадая в отчаяние, взирая на себя холодным взглядом, не страшась обвинить себя чуть ли не в смертных грехах. Это были два десятилетия творческого кризиса, пошедшего на убыль лишь после встречи с Полетт Годдар. Последние пятнадцать лет всецело проходят в трудах, хотя с 1963 года на всем укладе жизни писателя сильно сказывается резкое ухудшение его здоровья. За это время он закончит три романа, напишет пьесу и примет участие в создании сценария нескольких фильмов. Для прессы он остается желанным собеседником, в печати раз за разом появляются интервью с ним, но они необычайно бессодержательны, пестрят избитыми клише о его личной жизни и публичных выступлениях. Журналистам Ремарк гораздо интереснее как «бонвиван», то и дело переезжающий с одного берега Атлантики на другой, как любитель коктейлей, коллекционирующий восточные ковры, чем как писатель с его многообразным багажом. Ремарк этому не противится, не прочь разыграть из себя наивного автора бестселлеров, и ответы его столь же безобидны, как и вопросы интервьюеров. Его по-прежнему манят другие города и страны, но предпочтение он отдает теплому итальянскому Югу, часто бывает в Риме, а в 1966 году в последний раз приезжает в Нью-Йорк. Живя в Порто-Ронко, он, как и прежде, любит проводить ночи в баре «Нелли», вечера — в кафе «Вербано» и отпраздновать тот или иной праздник вместе с обитателями селения. Но в гульбе он все чаще знает меру. В Каса Серодине он не преминет полистать фолианты у Лео Кока и, конечно же, заглянет в антикварную лавку Владимира Розенбаума: до войны тот слыл успешным адвокатом в Цюрихе, а с 1936 года жил в Асконе. Ремарку легко общаться с этими людьми, с ними можно говорить о древних книгах, о прекрасных творениях скульпторов, разбираются они и в «большой» политике.

Биографу приходится лишь сожалеть об отсутствии дневниковых записей. Контуры жизни героя вновь расплываются. Документов тоже мало, многие из них фрагментарны или утеряны. Правда, у последних лет жизни нет той динамики, какой были наполнены годы эмиграции. Болезнь, возраст, Полетт Годдар — Ремарк живет в это время спокойнее. Как художника его занимают темы и идеи, родившиеся в давние годы. И они требуют своего воплощения в новых романах. К их написанию и направлены теперь все его усилия.

В сентябре 1963-го, в Риме, у Ремарка тяжелый сердечный приступ, за ним, через несколько недель, уже в Порто-Ронко, следует инсульт. Как следствие — страхи, предчувствие смерти, угнетенное состояние духа. И тогда, чтобы противостоять этим напастям, он обращается к уже испытанному средству — начинает вести дневник. И ведет его с октября 1964-го по март 1965 года. Но больше уже никогда не возьмется за перо с этой целью. Неврозы и муки совести вновь отступили перед ощущением счастья, которое несет с собой присутствие Полетт. Мудрость почтенного возраста, успех его новых романов, растущее признание со стороны официальной Германии, сознание, что с тобой всегда рядом красивая, жизнерадостная женщина, — вопреки не отступающим недугам в его жизни прибавилось света.

В мире знаменитостей, любящих посудачить и посплетничать, Полетт Годдар представляли расчетливой, жадной до денег и дорогих покупок, мало заботящейся о стареющем муже. Не скупится на соответствующие цитаты и Джулия Гилберт, не без возмущения указывая на частые отлучки Полетт из Порто-Ронко с регулярным, длящимся месяцами пребыванием в Нью-Йорке. Но Годдар ведь действительно была звездой, предпочитая оставаться таковой и в те годы, когда ее карьера клонилась к закату. Не обходилось при этом и без эгоизма, а иному гостю она вполне могла показаться расчетливой. Но Ремарку она виделась другой. Он был в этом браке очень счастлив и до самой своей кончины писал ей письма — трогательные, исполненные любви и восхищения. Находясь в очередной разлуке с Ремарком, Полетт чуть ли не ежедневно отправляла ему послания, проникнутые глубокой симпатией к человеку, который был для нее собеседником, советчиком, возлюбленным и, пожалуй, даже в какой-то мере отцом. (Отец Полетт покинул семью, когда она была еще ребенком.)

Не приходилось им скучать, и занимаясь своими делами. Для писателя работа приобретала все большее значение, и за перо он брался, если позволяло его здоровье, гораздо чаще и в более собранном состоянии, чем в прежние годы. Актриса по-прежнему снималась в художественных фильмах и играла на сцене, и местом ее профессиональной деятельности были США. Вынужденный отказаться от любых поездок из-за болезни сердца, Ремарк был слишком умен, чтобы попытаться как-то ограничить свободу Полетт. Напротив, он помогал ей находить новые маршруты для путешествий, радовался ее успехам и изливал свою тоску по ней в словообильных письмах.

Полетт Годдар не говорила по-немецки и, будучи американской еврейкой, не очень-то ценила немцев. Скучала, когда «задушевные разговоры» Ремарка с его приятелями — жившими в Асконе Хансом Хабе и Хайнцем Липманом — затягивались до рассвета. Могла сделать колкое замечание, а маленький городок на берегу озера не мог заменить ей ни Нью-Йорка, ни сверкающих витринами улиц Парижа, Рима, Милана. Случались размолвки и ссоры, супруги могли быть несносными в отношениях друг с другом и даже стоять в своем упрямстве до конца. Ремарк был склонен к сарказму, а хорошенько выпив, лишался своего прославленного обаяния.

Письма Ремарка, дневники, которые он вел в первые четыре года совместной жизни с Полетт, а также резкие перемены в образе жизни самого писателя позволяют, однако, сделать, по существу, один-единственный вывод: Полетт Годдар наполняла его более сильным ощущением счастья, нежели те три женщины, которые играли до поры до времени столь большую роль в его жизни. Наверняка объясняется это и его возрастом, и теми прозрениями, к которым он шел тяжким путем размышлений и сомнений, и, в конце концов, пришел к середине прошлого столетия. Начав рассказывать теперь о последнем отрезке жизни Ремарка, о его поздних романах и смерти, нельзя не видеть, что главную роль на этом этапе его земного существования играла Полетт Годдар и что играла она ее хорошо.

После премьерного показа «Последнего акта» в апреле 1955-го Ремарк очень энергично работает над романом «Черный обелиск». Между короткими поездками в Цюрих, Мюнхен, Берлин и ноябрьским визитом в Париж он — за письменным столом в Порто-Ронко. Летом 1956-го закончена пьеса «Последняя остановка». В сентябре он на последних репетициях в берлинском театре «Ренессанс». 20 сентября поднимается занавес, и мир знакомится с Ремарком-драматургом.

Место действия: Берлин, квартира в западной части города. Время действия: 30 апреля и 1 мая 1945 года. В то время как артиллерия Красной армии накрывает огнем последние опорные пункты немцев, узнику концлагеря по имени Росс удается избежать расстрела и найти прибежище у Анны Вальтер, ожидающей в своей комнате конца войны. Беглец только поначалу приводит в смущение миловидную женщину, так что ворвавшиеся сюда эсэсовцы не видят в нем того, кого готовы сразу же вздернуть на фонарном столбе. Спасает Росса и второй разыскиваемый беглец — по имени Кох. Он выпрыгивает из окна этой комнаты, понимая, что на допросе под пытками может сломаться и выдать товарища. После сообщения о самоубийстве Гитлера по радио звучит траурный марш из «Гибели богов». Обер-шарфюрер Шмидт, шедший по пятам за Россом, появляется на следующий день в комнате Анны в штатском, имея в кармане удостоверение узника концлагеря. Таким образом он надеется спасти себя, когда русские придут и в эту квартиру. На Россе в свою очередь мундир немецкого пехотного офицера, выданный ему еще накануне Анной, так что с появлением группы русских солдат возникает гротескная ситуация: узник концлагеря Росс выглядит в глазах победителей нацистским преступником, а эсэсовец Шмидт — жертвой палаческого режима.

Действие драмы развивается стремительно, диалоги лаконичны, полны ярких контрастов, местами подобны поединку. Мрачен фон последних дней Третьего рейха, светла человечность Анны и Росса, второстепенные фигуры олицетворяют типичного немца нацистского времени. Настроен ли он в середине 1950-х на то, чтобы окончательно разобраться в недавнем прошлом своей страны? Доходят ли до его слуха предостережения о пагубности желания предать это прошлое забвению? И где пролегает та граница, что отделяет готовность приспособиться и даже предать соседа от готовности пожертвовать собой в борьбе против коварства, жестокости, тирании? Таковы кардинальные вопросы, которые Ремарк ставит перед своими соотечественниками.

Сосед по квартире Вильке доверял Анне, Анна доверяла своему мужу, а тот, спасая свою шкуру, рассказал в гестапо все, что знал об антифашисте Вильке. Анна и понятия не имела обо всем этом, потом узнала, старалась забыть, «и вот приходят такие как ты, говорит Анна Россу, — мученики, борцы за правду, расспрашивают, — и вновь растравляют все!»1. О ближайшем будущем, ожидающем страну, эсэсовец Шмидт высказывается у Ремарка с предельным цинизмом: «...не я один дал тягу. Несколько тысяч фанатиков-фашистов ушли на этой неделе в подполье. Через три дня официально не останется ни одного нациста. Кто во всем этом участвовал, тот лишь старался предотвратить худшее. Всех нас не расстрелять..., а найти будет трудно, об этом позаботились. Мы вернемся!» И потому у пьесы всего лишь мнимый хеппи-энд: «Мы не должны это забыть... По улице стелется дым. Сейчас — это смерть и пожарища..., но через несколько часов он снова станет ветром, напоенным запахами земли и растений. Так поверим в жизнь». По ходу действия в соседней комнате рождается ребенок, и оттуда слышится пение счастливой матери. «Поет для новорожденного, а там, внизу, плачут по умершим. Но ведь так оно, наверное, было всегда, не правда ли?»

Публика благодарит раскланивающихся перед ней автора и актеров горячими аплодисментами. Курт Майзель и Хайдемари Хатейер играют главные роли. Несомненный успех, но не прорыв. Рецензенты с похвалой отзываются о взрывной силе пьесы, отмечая, однако, что «действует она порой оглушительно». В театре «Ренессанс» пьесу дают еще тридцать раз, играют в Гисене, Восточном Берлине и Вене, показывают в берлинской постановке по телевидению, затем она надолго исчезает из репертуара немецких театров. В 1995 году ее поставят в Шлезвиге и Дюссельдорфе. Ремарк и Полетт Годдар надеются, что пьесой заинтересуется одна из американских театральных трупп, говорят даже о Бродвее — некоторые газеты спешат сообщить чуть ли не о премьере, — но сбыться этим планам не суждено. Лишь через долгие пятнадцать лет пьеса придет в США — в обработке, предпринятой Питером Стоуном. «Последняя остановка» очень популярна в Восточной Европе. В Москве пьеса не сходит со сцены тринадцать лет. Долго играют ее также в Чехословакии и Польше. О том, сколь дорога она была сердцу автора, свидетельствуют его попытки редактировать ее вновь и вновь.

За десять лет до премьерного показа «Последней остановки» в Цюрихе поставлен спектакль по пьесе, действие которой происходит в Третьем рейхе и герои которой — немцы — пытаются вспомнить и осознать, как они жили и вели себя в условиях диктаторского режима. «Генерал дьявола» Карла Цукмайера считается одной из самых успешных театральных постановок 1950-х годов и играется до сих пор. В основу пьесы драматург положил историю жизни Эрнста Удета, второго по результативности летчика Первой мировой войны, получившего у Гитлера звание генерал-полковника. Немцы с радостью отождествляют себя с цукмайеровским генералом Харрасом, который хотя и служит нацистам долго и на высоком посту, но затем, когда вера в победу слабеет, дает им достаточно ясно понять, как, в сущности, презирает все то, что творит национал-социализм. «Кто стал в этом мире генералом дьявола и расчистил тому дорогу к власти бомбами, — говорит Харрас в финале спектакля незадолго до самоубийства, — тот должен обеспечить ему и место в аду». Смачные сентенции германского аса, конечно же, ласкают слух посетителей немецких театров. Ведь, если вдуматься, все они не хотели по-настоящему участвовать в неблаговидных делах рейха и оставались людьми «приличными», как этот генерал, что бы там ни говорили об убийствах генералов и о войне на уничтожение. Ремарковский же герой — всего лишь беглый узник концлагеря, и выводы, которые он делает из того, что происходило в гитлеровские годы, не позволяют зрителям обрести веские аргументы для освобождения от ответственности за содеянное преступным режимом. К тому же людей в «Последней остановке» освобождают русские, они же разрешают — в финале пьесы — конфликт между Добром и Злом. Не трудно представить себе, как это действует на западных немцев: на дворе 1956 год, и окружающий мир видится им только в черно-белом цвете.

В 1956 году Ремарк завершает работу и над пьесой, первый набросок к которой сделан еще в начале 1950-х. «Возвращение Еноха Дж. Джонса» — комедия с сильным зарядом сатиры. Повоевав в Корее и проведя пять лет в плену, американский солдат Енох Дж. Джонс возвращается в небольшой захолустный городок: здесь он жил до призыва в армию. Родственники давно получили извещение о его гибели, жена — ее зовут Лолли — вышла замуж за Билла, лучшего друга и бывшего товарища Еноха. Возвращение человека «с того света» приводит жителей городка в ужас и смятение, и на протяжении четырех актов, в сценах, исполненных бурлеска и сарказма, Ремарк живописует быт и нравы мелкобуржуазной Америки 1950-х годов. Как и Эрнст Биркхольц, живущий после Первой мировой в своем родном городе, Джонс не может найти себя в мире, населенном придурковатыми репортерами, тщеславными бургомистрами и ура-патриотами со следами воинской выправки. В конце пьесы Джонс покидает свою семью и вместе с бывшей чешской партизанкой Лизой Равик (!), от зоркого глаза которой не скрыться ни лицемерию, ни самообману, направляется туда, где «зеленеют луга и цветут цветы». В пьесе много остроумия и обличения, но — в отличие от «берлинской» пьесы — немало и длиннот. Главным образом в третьем действии, когда Джонс и Билл, подобно Паулю Боймеру и его товарищам, начинают философствовать о войне и смысле жизни. И тогда в драматургии обнажаются разрывы, и пьеса теряет весомую долю комической живости и выходит из равновесия. Интересной тем не менее остается резкость, с которой Ремарк, шаржируя, передает настроение, охватившее многих американцев в те годы.

Хотя политическая карьера Маккарти, рьяного гонителя коммунистов, и пойдет к закату в середине 1954 года, но пост госсекретаря еще долго, то есть и в тот год, когда Ремарк завершит работу над пьесой, будет занимать Джон Фостер Даллес, антикоммунистические взгляды которого проявятся прежде всего во внешней политике США. «В фашизме есть много хорошего», — говорит, например, в одной из мизансцен пьесы суперпатриотично настроенный майор Айклз. Сам за себя говорит и такой диалог, как следующий, написанный в разгар холодной войны: «Репортер: "Вас кормили коммунистическими доктринами?" — Джонс: "Не больше, чем прежде капиталистическими"». В тексте пьесы множество таких острых, злободневных в ту пору, высказываний, и они вновь показывают, что Ремарк остается человеком, абсолютно независимым в своих политических суждениях. К любым идеологиям своего времени он относится с презрением и сарказмом. Но возможность увидеть себя в зеркале разума он предоставляет на сей раз не своим бывшим соотечественникам, а гражданам Америки. Правда, те об этом не узнали и не знают до сих пор. Пьеса остается ненапечатанной. Впервые спектакль по ней сыграют в октябре 1988 года актеры оснабрюкского «Экспериментального театра».

Однако важнее этой пьесы и берлинской премьеры для Ремарка, несомненно, новый роман, который выходит в сентябре 1956 года — и снова в издательстве «Кипенхойер и Витч». Отсылая последнюю правку и испытывая душевный подъем, Ремарк пишет своему издателю: «Полагаю, что Вы знакомы с паблисити, вызванной успехом моей пьесы (более тридцати занавесов и очень хорошие рецензии), и думаю, что кое-что из этого может пойти на пользу и роману, если мы издадим его незамедлительно; к тому же репортажи с картинками из журналов Вы получите сразу же вслед за правкой». И он оказался прав, этот роман тоже стал бестселлером.

Примечания

1. Цитаты из «Последней остановки» приводятся в переводе Б. Кремнева и Н. Сереброва.

 
Яндекс.Метрика Главная Ссылки Контакты Карта сайта

© 2012—2024 «Ремарк Эрих Мария»