Quasi una fantasia¹

За ними помпейским красным тепло светятся стены. С потолка на них стекают потоки света — разбиваясь в глянце капотов на сверкающие каскады и пенясь, они заливают сверкающими клубами широкие витрины торговых залов и вечную суету большого города.

Только стекла отделяют их от живых, мчащихся, жужжащих собратьев, летящих по асфальту, — и это уже делает их другими, странно далекими и желанными. Их окружает волшебство нетронутости — волшебство дремоты, предвкушения, еще не ставшего действительностью. Эти моторы еще никогда не пели своей шумной песни на шоссе, эти фары еще никогда не вырывали путь из тенет ночи, из-под этих колес еще никогда не выскакивали облачка из воздуха несущегося им навстречу мира, превращающиеся в мерцающие пылевые знамена.

Эти новые автомобили — само прохладное, волнующее совершенство, еще не включенное в ритм времени, спящее, ожидающее, манящее; покорные соблазнители в одурманивающем триединстве никеля, стали и сияющей краски, окруженные желаниями, тоской и мечтами...

Стекло витрины медленно ползет вверх. Стартер гудит, как потревоженная пчела. Автомобиль мягко выезжает в декабрьский вечер, скользит сквозь рождественскую суету по улицам и площадям. Потом мотор замолкает, хлопает дверца, и поспешные шаги теряются в темноте.

Но уже через несколько минут кто-то спускается вниз по лестнице, с торопливыми вскриками едва подавляемого восторга выскакивает из двери и стоит, обомлев, перед сверкающим рождественским чудо-сюрпризом. Тонкие руки нетерпеливо тянутся к рулю, пятьдесят стальных лошадей начинают бить копытами; руки судорожно охватывают руль, как драгоценную добычу, стройная фигура устраивается на сиденье с мягкой обивкой, и все тело, вжавшись в кресло, воспринимает тихую вибрацию мотора в момент блаженства первого выезда как самую волнующую музыку.

Автомобиль — упаковка современной дамы. Ее мальчишеской грации подходит элегантность и рафинированная практичность этого чуда техники, ставшего эстетическим наслаждением, возвращающим существованию элемент игры, расширяющим возможности этой игры, делающим ее более необузданной и создающим предпосылки для необычных идей и импровизаций.

Можно поехать за покупками... Можно поехать на чай... Можно наносить визиты... Можно забросить в автомобиль лыжи, закутаться в шерсть и кожу и поехать куда-нибудь, к манящим трамплинам и спускам... Можно, как цыгане, бесцельно бродить по свету — романтика двадцатого столетия...

Колебания стрелки тахометра сокращают расстояния. Когда она, дрожа, поднимается, черты лица становятся жестче, губы сжимаются, ноздри жадно втягивают воздух, а глаза упиваются летящим навстречу миром, пока автомобиль и сидящая за рулем дама не сольются воедино и граница между человеком и машиной не исчезнет в этом звенящем урагане, бесконечном безрассудстве, безграничной гонке от горизонта к горизонту.

(1925)

Примечания

1. Почти фантазия (итал.).