В.М. Суханкина, О.М. Фадеева. «Ремарк и Борхерт»

В нашей статье мы хотели бы обратиться к творчеству двух известных немецких писателей — Эриха Марии Ремарка и Вольфганга Борхерта, чьи произведения были подчинены одной и той же теме, продиктованной самим временем и судьбой. Несмотря на то что писателей разделяют два десятилетия, в жизненном и творческом пути обоих авторов есть много общего. Ремарку было восемнадцать лет, когда он ушел на первую мировую войну. Борхерт становится солдатом также в восемнадцать лет, он как бы идет по стопам своего старшего товарища, проходит те же этапы становления, выносит те же тяжести, что выпали на долю молодого Ремарка. Если Ремарк является одним из представителей «потерянного поколения», то Борхерта можно назвать «сыном потерянного поколения». Каждый в свое время, будучи на фронте, пережил переоценку жизненных ценностей и идеалов, крушение мировоззрения и все то, что пережили миллионы их сверстников, солдаты, воевавшие на чужой земле и вернувшиеся на родину. Родственность судеб Ремарка и Борхерта находит отражение в произведениях обоих авторов, созданных на фоне схожих событий и написанных в рамках общей темы.

Боль, бессмысленность кровопролития и потерянность вернувшихся с войны в условиях мирной жизни становятся одним из главных предметов повествования в произведениях Ремарка и Борхерта. Знакомство читателя с героями этих авторов происходит на фоне бомбежек, страха, голода и всех тех ужасов, которые несет с собой война. Обычно это средний немец, один из тех, которому судьба уготовила печальную участь; либо это один из тех солдат, «что приходят домой и все же домой не приходят, потому что для них нет больше дома» [1; 19]; зачастую это солдат, у которого есть шансы остаться в живых (как у героев Ремарка — Пауля Боймера, Катчинского, Детеринга, Мюллера, Леера), и если это произойдет (как у Бекмана — героя пьесы Борхерта), то он будет стучаться в двери в надежде найти понимание новой жизни и самого себя, тепло, уют и, наконец, того полковника, который, отдавая приказ идти на верную смерть, возложил на него всю ответственность за жизнь остальных.

Знакомясь с литературой по творчеству этих писателей, мы довольно часто встречаем утверждение, что «голосом немого поколения», впервые сказавшим правду о проблемах молодых людей, прошедших войну, его выразителем явился Борхерт. Но мы считаем, что Борхерт лишь шел по следам Ремарка, ранее раскрывшего правду о первой мировой войне. В 1929 году вышел роман «На Западном фронте без перемен», в котором на фоне боевых событий развивается личная трагедия главных героев (Боймера, Кроппа, Мюллера, Катчинского и др.). Они уже не те юнцы, которые, казалось бы, не так давно сидели за школьными партами. Ремарк говорит устами своего главного героя от имени всего поколения: «Нам было восемнадцать лет, и мы только еще начинали любить мир и жизнь; нам пришлось стрелять по ним. Первый же разорвавшийся снаряд попал в наше сердце. Мы отрезаны от разумной деятельности, от человеческих стремлений, от прогресса. Мы больше не верим в них. Мы верим в войну» [2; 62]. Находясь на фронте, герой понимает, что пропасть между прежней жизнью и его теперешним положением огромна. «И даже если бы нам разрешили вернуться в те места, где прошла наша юность, мы, наверно, не знали бы, что нам там делать. Те тайные силы, которые чуть заметными токами текли от них к нам, уже нельзя воскресить» [2; 84]. Прибыв в отпуск, молодой человек не находит ничего из того, что было в его довоенной жизни таким близким и понятным. Его давние друзья — книги — стоят молча в ряд на своих полках, мать болеет, отец бравирует тем, что его сын на войне. Ремарк называет поколение Пауля Боймера и вместе с тем и свое поколение «потерянным». Он обвиняет старшее поколение, генералов, учителей, которые, вместо того чтобы помочь им, «восемнадцатилетним, войти в пору зрелости, в мир труда, долга, культуры и прогресса, стать посредниками» [2; 14] между ними и их будущим, за руку приводили будущих солдат в призывные пункты и хотели, чтобы ученики шли на верную смерть с улыбкой.

Тема ответственности старшего поколения разрабатывается обоими авторами. В своих произведениях они выражают позицию всего поколения, которое было обмануто и предано своими отцами. Эта тема лейтмотивом звучит во многих произведениях В. Борхерта. Иногда у Борхерта встречается почти дословное повторение строк Ремарка, но это ни в коем случае нельзя рассматривать как эпигонство.

«— В чем дело, штудиенрат, почему вы в черном костюме? Траур?

— Отнюдь, отнюдь. Присутствовал на торжестве. Мальчики отправляются на фронт. Произнес маленькую речь. Напомнил о Спарте. Цитировал Клаузевица. Говорил о понятиях: честь, родина. Помянул Лангемарк. Мальчики прочли стихи Гельдерлина...

Рассказывая, он исчертил бумагу маленькими крестами, сплошь крестами» [1; 295].

Постепенно протест против старшего поколения нарастает. И первый убитый солдат развенчивает миф об авторитетности отцов, учителей, военачальников. «Первый же артиллерийский обстрел раскрыл перед нами наше заблуждение, и под этим огнем рухнуло то мировоззрение, которое они нам прививали... Они все еще писали статьи и произносили речи... а мы уже знали, что страх смерти сильнее. От этого никто из нас не стал ни бунтовщиком, ни дезертиром, ни трусом (они ведь так легко бросались этими словами): мы любили родину не меньше, чем они, и ни разу не дрогнули, идя в атаку; но теперь мы кое-что поняли, мы словно вдруг прозрели. И увидели, что от их мира ничего не осталось. Мы неожиданно очутились в ужасающем одиночестве, и выход из этого одиночества нам предстояло найти самим» [2; 15]. Эту же тему подхватывает и Борхерт. «Они нас предали. Ужасно предали. Когда мы были еще совсем детьми, они затеяли войну. Когда мы немного подросли, они нам рассказывали о войне. С восторгом. Они вечно пребывали в восторженном состоянии. А когда мы еще подросли, они и для нас придумали войну. И нас на нее послали. И были в восторге. Вечно в восторге. И никто не сказал нам, куда мы идем. Никто не сказал: вы идете в преисподнюю» [1; 64—65]. А война — это действительно ад, оставляющий после себя миллионы покалеченных судеб, разрушения, боль от бессмысленных потерь. В пьесе, которую «никакой театр не захочет ставить» [1; 17], последняя дверь в фантасмагорическом блуждании Бекмана — родительская. Но их уже нет в живых. Фрау Хлам, новая хозяйка дома, рассказывает о случившейся трагедии с укоризной: мол, сдали нервы у стариков Бекманов, они и отравились газом, а она могла бы газ еще использовать. М. Харитонов [3; 220—227] рассматривает этот эпизод как выражение безоглядного сочувствия, сострадания к своим соотечественникам. Нам же видится еще одна проблема. Этот же эпизод можно воспринять и как еще одно предательство со стороны старшего поколения. Полковник прячется от истерзанного солдата в противогазных очках и с нелепой стрижкой, даже родители покидают его, сведя счеты с жизнью, оставив сына один на один со страшной действительностью.

Конечно же, в творчестве обоих писателей очень много различий, да и судьбы у них сложились по-разному. Борхерт умер очень молодым, в 26 лет, последние два года он писал «наперегонки со смертью» [4; 139], оставив после себя не столь объемное, но от этого не менее значимое наследие. Его полное собрание сочинений — стихотворения, рассказы, пьеса, письма — насчитывает около 500 страниц [5], [6], но и этого оказалось достаточно, чтобы Борхерт стал классиком немецкой литературы середины XX века. К Ремарку судьба была более благосклонна: он написал 14 романов, немало пьес, сценариев, сотни журналистских статей. Но Ремарк и Борхерт писали преимущественно в разных жанрах. Ремарк предпочитал роман, которым он владел мастерски. Этот жанр требует от автора масштабности мышления, он дает писателю возможность рассказать о событиях и обрисовать героев обстоятельно, со всеми деталями. Борхерт же высказывал свои мысли в коротких рассказах (новеллах), форма которых требовала от автора емкости и лаконичности слога. Иногда кажется, что у Борхерта не предложения, а лозунги («Это — наш манифест»). Творчество Борхерта — это творчество человека, взывающего к миру, выступающего выразителем «потерянного поколения» и не имеющего времени на долгие речи. Кроме того, можно предположить, что Борхерт, будучи больным, предчувствовал, что жить ему осталось не так уж много, и ему надо было сказать все, что у него накопилось. Но у некоторых критиков, на наш взгляд, сложилось неправильное представление о том, что «значение, которое он завоевал в сознании прежде всего молодых людей, нужно отнести на счет его отчасти трагической судьбы» [7; 395]. Не только у Борхерта была такая трагичная жизнь. Рядом с ним можно назвать В. Ригеля, Р.М. Герхардта, А. Гвердера [8; 110], которые, однако, не приобрели такой известности. Нам представляется, что подобная оценка творчества Борхерта не соответствует тому истинному значению, которое оно имеет для всей немецкой литературы.

Проблемы, затронутые в нашей статье, представляются важными для определения путей развития немецкой антивоенной литературы. Одним из первых поднял эту проблему И. Фрадкин [9; 183—195], к этой же теме обращался и Д. Затонский [10; 5—33], также отметивший сходные черты в творчестве Ремарка и Борхерта. Но тем не менее многие ее аспекты остались незатронутыми и заслуживают дальнейшего исследования.

Примечания

1. Борхерт В. Избранное. — М.: Худож. лит., 1977. — 302 с.

2. Ремарк Э.М. На Западном фронте без перемен. — М.: АО «ВИТА-ЦЕНТР», 1991, — 191 с.

3. Харитонов М. Вольфганг Борхерт, прочитанный сегодня // Иностранная литература. — 1972. — № 3. — с. 220—227.

4. Boll Н. [Nachwort] // Borchert W. Draußen vor der Tür und ausgewählte Erzählungen. — Reinbeck bei Hamburg: Rowohlt Verlag, 1957. — S. 139.

5. Borchert W. Das Gesamtwerk. — Hamburg: Rowohlt, 1997. — 352 S

6. Borchert W. Allein mit meinem Schatten und dem Mond. Briefe, und Dokumente. — Reinbeck bei Hamburg: Rowohlt, 1996. — 320 c.

7. Villiger H. Deutsche Literatur. — 4. Auflage. — Frauenfeld und Stuttgart: Huber Verlag, 1984, — 439 S.

8. Rühmkopf P. [Nachwort] // Borchert W. Die traurige Geranien und andere Geschichten aus dem Nachlaß. — Reinbeck bei Hamburg: Rowohlt, 1997. — S. 109— 124.

9. Фрадкин И. Вольфганг Борхерт и «поколение вернувшихся» // Иностранная литература. — 1958. — № 2. — с. 183—195.

10. Затонський Д. Перечитуючи Ремарка // Еріх Марія Ремарк. Твори в двох томах. — Т. 1. — Київ: Дніпро, 1986. — с. 5—33.