Дарья Донцова — родная сестра Жорж Санд

Если мужчина считает, что дважды-два — четыре, другой, ошибаясь, получает восемь, а третий — двадцать одно, то женщина путём арифметического действия может получить апельсин или что-нибудь другое, в зависимости от настроения.

Например, поехав в морг забирать свою усопшую племянницу, она натолкнется на нее живую и здоровую; заказанный гроб так и будет стоять посреди гостиной, его изберет своим местом отдыха питбуль; потом на пути женщины встретятся три трупа, дедок-каратист Бонифаций, потомок любовника бабушки... И тогда эта милейшая особа, кстати, Даша Васильева, еще недавно сгорающая от скуки, решает заняться частным сыском и отправляется на поиски убийцы. Или еще: попадает женщина под нож к хирургу, просыпается от анестезии и, хватаясь за ручку и бумагу, начинает сочинять иронические рассказы о преступлениях и их раскрытии, в одночасье превращаясь из скромной учительницы и отличной супруги в автора детективов Дарью Донцову. Прямо как в том анекдоте: «Доктор, а я на фортепиано играть буду? — Будете! — Странно, а раньше не играл!»

Женщина, которая любима, всегда достигает успеха. Это сказала не я, известная романистка Викки Баум. Но от этого положение вещей не меняется. Итак, разреши представить: автор иронических Детективов Дарья Донцова — любимая женщина не только декана факультета психологии МГУ, но и огромной массы людей разного пола, прочитавших ее книги.

— Готовясь к интервью, прочла о Вас массу информации. Сложилось впечатление, что история про двух лягушек, попавших в кувшин со сметаной — про вас. Первая пошла ко дну, а вторая — Дарья Донцова — начала работать лапками, не желая сдаваться. Так ли это?

— Я сама очень часто об этом думаю, что если дрыгаешь лапками, то обязательно потом получается кусочек масла, на который ты становишься и в результате выпрыгиваешь из кувшина.

— Как рано вы поняли, что чтобы чего-то добиться, надо двигаться? Вы по натуре борец?

— Я была маленьким, тихим ребенком, который все время сидел в углу и больше всего ему нравилось чиркать ручкой по бумаге (увлекал сам процесс письма). Я терпеть не могла всяких детских спортивных мероприятий, единственное — играла в прыгалки. Была толстенькой, кругленькой, закормленной бабушкой девчонкой, что в школе создавало некоторые сложности — там надо бегать, прыгать на физкультуре, делать «березку». Моя лучшая подруга (мы до сих пор вместе безумное количество лет) стала учить меня делать «березку», потому что мне сказали учителя, что поставят в четверти двойку, если я не выполню хотя бы это упражнение. Она очень долго меня обучала это делать и, наконец, научила. «Березку» я могу сделать до сих пор, но это все, на что я способна с точки зрения спорта.

А борец... не знаю! Наверное, жизнь меня заставила. Знаете, если мышь загнать в угол и бить ее палкой, она начнет огрызаться. Нельзя сдаваться. Если наступает смирение — значит нет стимула. У меня большая семья: муж, дети, собаки, кошки, хомяки — всем хочется покушать. Куда они без меня?

— В одном интервью вы сказали, что после того, как вас в издательстве окрестили Дарьей (вместо Агриппины), ваша жизнь резко поменялась... Имя откладывает отпечаток на жизнь (характер, судьбу)?

— Не знаю. Я — Близнец по гороскопу и всегда думала, что же такого у меня есть от этого знака. Во мне никогда не наблюдалось двойственности, свойственной этому знаку. Я всегда четко знала, чего хочу, никогда не металась между двумя предметами. А потом я поняла, что прошло полжизни, мое изначальное «Я» взяло и умерло, его нет, зато родилась Дарья Донцова, абсолютно другой человек. Для меня рождение в знаке Близнеца принесло то, что в середине жизни один человек переродился в другого. Я не знаю, связано ли это с новым именем, но это точно связано с операцией. Я поняла это точно, когда прошло 5 лет после ее окончания.

(В тот день, когда в редакции ЭКСМО приняли решение публиковать детективы Донцовой, секретарь издательства позвонила и сказала: «У вас на рукописи написано «Агриппина Донцова». Это не очень удачный псевдоним». «Но это мое родное имя!» — ответила новоявленная писательница. После минуты замешательства девушка продолжила: «Все равно не будет смотреться на обложке. Давайте сделаем вас Дашей»)

— А в судьбу, карму верите?

— В принципе, говорю, что не верю. Но очень много лет назад, году в 76-ом, одна старушка-гадалка предсказала все, что со мной случилось потом. Интересно сейчас за всем за этим смотреть. Предсказательница мне сказала три вещи и все эти три вещи исполнились.

(Когда г-жа Груня Васильева — девичье имя Дарьи Донцовой — работала в Сирии, то с одним журналистом-международником пошла к гадалке. Та не захотела гадать ему, а ей нагадала, что у нее родится дочь, что в 45 лет она сильно заболеет но не умрет. Первую половину своей жизни проведет в бедности, а вторую будет вполне состоятельной женщиной. Причем успех к журналистке придет от правой руки).

— В чем разница между той женщиной, которая была хорошей матерью и женой, и женщиной, которая ко всему прочему еще и автор детективов?

— Я стала совершенно другим человеком. До операции я была сначала журналистом, проработала 18 лет в газете «Вечерняя Москва» в отделе информации, а потом, когда Советский Союз развалился, и издание начало тихо умирать, я начала преподавать немецкий язык (это я по книгам преподаю французский) и занималась этим до последнего года. Я просто не могла бросить своих учеников, пытаясь довести их до 10 класса, хотя, честно говоря, меня учительство начало тяготить. Наши уроки превращались в блеф, только я приходила, дети пододвигали стопочки книг: «Подпишите!» — и начинали выспрашивать: «А кто кого убил в следующем романе?»

До некоторого времени я была обычной домашней хозяйкой, которая делает обед из трех блюд, горячий завтрак, я вязала хорошо (художественно), пекла пироги, воспитывала ребенка... У меня болела голова — мигрень, знаете, есть болезнь. А потом раз и все случилось наоборот. Я уже не пеку пироги, жилетку маленькому полуторагодовалому внуку вяжу год, все время увеличивая количество петель, потому что малыш растет. И я превратилась в писательницу детективов.

— Читала совершенно фантастическую историю о вашем приходе в издательство, когда вы вдруг решили, что хватить писать в стол...

(В палату реанимации онкологической больницы после перенесенной операции пришел муж Агриппины Аркадьевны — один из лучших российских психологов, декан факультета психологии МГУ Александр Донцов — и говорит примерно следующее: «Что ты ноешь? Не поддавайся массовому психозу! Вот тебе бумага, ручка. Пиши что-нибудь, только разговоры своих соседок по палате о том, что вы скоро все умрете, не слушай». Так и сочинялся первый роман «Крутые наследнички» — лежа на койке в больнице, корявым почерком).

— Это правда! Я вышла из больницы с багажом из пяти сочиненных книжек и я начала писать шестую. У меня есть подружка — Оксана Степановна, отличный хирург, которая прочла мои рукописи, а ее сын, наглый молодой человек 25 лет, спросил: » А чего ты, собственно говоря, все пишешь в стол? Пойди в издательство отнеси!» Я подумала: «Кому это надо»? А он продолжает: «Иди в ЭКСМО». «Почему в ЭКСМО?» «Ты живешь через два дома этого издательства. А, представь, ты попадешь в АСТ? Это далеко, туда ездить надо...»

Потом наступило 6 сентября. Помню, стояла жаркая погода. А дочка сказала мне днями ранее: «Ты не ходи в конце августа, иди в издательство 6 сентября. У меня День рождения — тебе повезет».

Я после химиотерапии, совершенно лысая, гордая своей единственной волосинкой, нахлобучиваю на голову берет и надеваю пальтишко с мутоновым воротничком (у меня нарушена после болезни терморегуляция — всем жарко, мне же очень холодно) вхожу в издательство. Этакая типичная городская сумасшедшая.

Надо же было так случиться, что я въехала прямо в главного редактора. Я открыла дверь, охранник у меня спросил: «Вы к кому?» — и тут редактор вышел из кабинета, а я туда вошла. Он на меня сверху вниз посмотрел (у меня метр шестьдесят рост при его двух): «Вы чего, собственно говоря?» «У меня рукопись, детектив!» — пролепетала я. Как нянечка с ребенком с болезнью Дауна разговаривает — вот, Ванечка, опять не описался, молодец Ванечка, — так и редактор заговорил со мной: «Ну, хорошо, пройдите вот туда и отдайте свою рукопись». Я пошла (меня не выгнали сразу — уже хорошо), там сидит красивая молодая блондинка. «Вот у меня детектив», — говорю ей. «Спасибо», — и смотрит на меня. «Это все?» — удивляюсь я. Тогда женщина делает такой взмах рукой, я поворачиваюсь, а там рукописи лежат под потолок и моя чудесным образом с самого верха примостилась. «Если подойдет, мы ее напечатаем! Но издательство никак не комментирует отказ».

Я вышла на автобусную остановку и стала рыдать как ненормальная. Люди же у нас добрые, стали ко мне с сочувствием обращаться: «Вам плохо, что-то принести?»... «Не надо!» — и продолжаю ныть, не зная, как объяснить им, что я книжку хочу напечатать.

А через два месяца позвонила эта же самая Ольга Вячеславовна и сказала: «Мы печатаем рукопись, но она маленькая. У вас есть вторая?» А я же в издательском бизнесе никогда не была, хотя и дочка писателя. «Да, есть. И вторая, и третья, и четвертая, и пятая». Это теперь я понимаю, что издательства любят серийных авторов, что пять написанных книг — это большой плюс. Женщина мне сказала: «Несите!». Я набила пакеты из «Рамстора» своими рукописями, пришла в ЭКСМО, положила эти тюки, получила: «Спасибо, Агриппина Аркадьевна. Хорошо, мы посмотрим».

Потом очень быстро вышла первая книга: в сентябре приняли решение, что она выходит, а в январе она уже появилась на прилавках тиражом 10 000 экземпляров (стартовый тираж).

Прошел год, вышла вторая книжка и тогда редактор, любовно поглаживая стопку моих рукописей, сказала: «А теперь мы будем делать серию. Сможете писать каждый месяц?».

— В умении попадать во всякие нелепые истории ваши героини очень похожи на Вас.

— Они вообще на меня похожи. Как можно писать от первого лица, если там ничего твоего нет? Не получится все равно! Вот сейчас вышла серия «Джентльмен сыска Иван Подушкин» — книжки пишутся от лица мужчины, там все равно Я вылезаю, как бы я себя каблуком не топила. Ничего не поделаешь!

— Кстати, наши читатели интересуются, как Вам пишется от лица мужчины?

— Очень легко!

— А муж помогает в этом?

— Муж? Вы представляете, чем занимается декан университета? Мало того, что он — преподающий профессор, у которого курс: студенты, аспиранты — сюда добавляется еще ремонт туалетов, текущая труба, студенты, которые напились в общежитии и повыбрасывали мебель из окна. Его нет никогда — муж сильно загружен на работе. А когда он приходит домой в половину первого ночи, то, прижимая к уху мобильный телефон, падает в кровать и во сне кричит: «Алло... да...». Тогда я забираю у него полусонного мобильник и отключаю.

Его никогда не бывает дома!

Один раз он, правда, сел. Взял в руки книжку «Жена моего мужа», карандаш и сказал: «Сейчас научу тебя, как надо!» «...Это, это не так, это не сяк...» — в общем, полная профанация книжки.

Старший сын послушал и говорит: «Пап, твои слова — пособие, как убить жену и остаться безнаказанным. Отстань от матери!» И после этого муж перестал делать мне какие-либо замечания.

Конечно, он до сих пор пребывает в некотором шоке. Представьте, дома была любимая послушная болонка, и вдруг она запела как Галина Вишневская. Как вы к этому отнесетесь?

— Женщина может чувствовать себя слабой, только если рядом с ней сильный мужчина? Вам с мужем повезло?

— Должно же было повезти хотя бы 1 раз из трех. Знаете, как в легкой атлетике бывают три попытки, так я два раза дотрагивалась или сбивала шест, через который прыгают, а в последний раз мне повезло.

(Писательница официально выходила замуж три раза. Говорит, что это наследственное: ее мама была у папы четвертой женой и очень дружила с его предыдущими женами).

— А на чем основываются прочные семейные отношения?

— Наверное, на умении прощать, не занудничать. Должна быть доля ответственности. А еще умение понимать другого и сдерживать свои эмоции: себе же дороже обойдется. Есть какие-то вещи в жизни, с которыми бороться не надо. Если муж пьет, тогда стоит сражаться за его жизнь. А когда идет борьба на уровне «не ешь со сковородки», пусть он ест с этой самой сковородки, тебе же лучше, тарелку мыть не надо. Надо подальше задвигать свое «педагогическое Я» с воспитательным моментом.

— Удалось найти для себя объяснение любви?

— Это не я сказала, Бернард Шоу: «Любовь — это когда идет дождь, а вам говорят: «возьмите зонтик». По-моему замечательное определение!

— Ваши книги можно рассматривать и как пособие по стервософии. Сами-то пользуетесь «женскими штучками», чтобы добиться своего?

— А как же! Мои коллеги-мужчины малопубликуемые говорят, что я пишу глупые дамские романы. Я же баба — поэтому дура. Допустим, господин Акунин, который много печатается, всегда говорит, что я — очень талантливый человек и у меня прекрасные книги. И жена его меня очень хвалит. Я думаю, дело здесь в количестве тиража, а не в том, женщина ли я или мужчина. Есть такое понятие, как зависть.

— Кстати, когда Бориса Акунина спросили, почему он не пишет продолжение Фандорина, тот ответил: боюсь повторяться. А вы не боитесь повторений?

— Во-первых, новый сериал начинает появляться тогда, когда в каждой серии проходит книг по 15-20, чтобы читатель не привыкал. Я тут намедни свалилась с головной болью в кровать и пока там лежала, тосковала, от скуки стала придумывать романы. На 45-ом я заснула. Была же такая Барбара Картленд: сколько же она написала? 785 что ли романов любовных. Она выдавала на гора книги лет до 90. А что мне мешает, на самом-то деле?

— Говорят, если женщина не следит за собой, мужчина следит за другой женщиной. Пользуетесь ли косметикой?

— Период жизни, когда человек надевает кофточку, а на ней ярлык «Kenzo», я пережила лет 25 назад. Я всегда хорошо зарабатывала, да и вокруг были люди, которые ездили за границу. Поэтому если мне что-то не идет, а на этикетке написаны заветные имена величайших дизайнеров, я этого не надену никогда. А косметикой я всю жизнь пользуюсь от «Dior», просто привыкла к ней.

— Увлекаетесь диетами?...

— У меня классический 44-ый размер уже многие годы. А что касается еды... Я кушаю один раз в день. На ночь! В другое время просто не получается добраться до обеденного стола. Знаете, вопрос, не в том, когда вы едите, а вопрос, сколько вы едите. Если вы завтракали, обедали, ужинали, полдничали, съели 2 мороженых, пять раз кофе со сгущенкой откушали, потом еще на ночь три бутерброда слопали — вот они лишние, ей Богу. Вот когда не будем уплетать больше нормы, тогда и семь футов нам под килем.

— На кухне все меньше времени проводите?

— Мне очень не хочется стоять на кухне, но приходится это делать, так как у меня большая семья. Мы честно пытались нанять человека, который бы готовил, но каждый раз муж и дети кричат, что она кашеварит не так, как я, что, в общем-то, справедливо. А они привыкли к тому, как я готовлю. И собаки привыкли. Если кто-то другой варит им еду, то невозможно заставить их съесть ее, вот не нравится им вкус и все, не знаю, почему. Поэтому готовить приходится, к сожалению!

— Давайте поговорим о четвероногих членах семьи. Говорят, что со временем животные становятся похожими на своих хозяев. Какие привычки переняли у вас ваши питомцы?

— У меня были и собачки, и котята. Вы знаете, уже на следующий день после их рождения становится понятно, кто с каким характером появился: кто ласковый, кто злой, кто веселый, У нас Мулечка, которую дома зовут Мульдозер, такая спокойная, полная пофигистка. Причем четко знает, что ей надо: захотела забраться ко мне на колени — она пролезет и сядет. А Ада — просто нервный паралич. Она одновременно в пяти местах, лает на всю квартиру, всех строит, когда вынимают миски; всех строит, когда надо идти гулять.

— Кто ближе: кошки или собаки?

— Я тот редкий случай, когда люблю и тех, и других. Мои собаки воспитаны кошкой Клеопатрой, которой уже нет, к сожалению. Что делают они: садятся, вытягивают лапу, нализывают ее, потом начинают лапой мыть себя. Собачники когда эту картину видят, удивляются, что я делала со своими животными. При этом мои собаки играют как кошки: они валяют друг друга лапами, подпрыгивают — набрались кошачьих повадок. С другой стороны, у кошки были собачьи ухватки: она могла взять нужный предмет в зубы и принести его.

— А кто в доме хозяин (вы или питомцы)?

— Не могу сказать. В принципе, собакам мы разрешили все, естественно, в пределах разумного (нельзя на кроватях, они спят на диванах). Единственное, что запрещается: ходить по столу и нагло воровать еду. Этим никто не занимается. А вот кошка могла забраться на обеденный стол, и ее никто не гонял. Может, это было неправильно? С другой стороны, мне кажется, зачем заводить живое существо в доме, если его не любить? Многие говорят: животное — грязное. А что значит эта фраза? Купи таблетки от глистов, приобрети капли от блох, отведи животное к ветеринару на прививки и осмотр, почисть его зубы, мой его, вычесывай, следи за ним и у тебя будет животное, пахнущее как новорожденный младенец.

— Я тоже не понимаю, как можно не любить братьев меньших. Когда приезжаю к родителям со своим котярой, мой папа, выхватывая перевозку: «Оооо, дочка с внуком приехали!»

— Знаете, сейчас вам расскажу один забавный случай. Мои приятели жутко переживали, что подруги дочки повыскакивали рано замуж, а их чадо все никак. Особенно печалился сим фактом отец. Один раз вечером он сидит в своей комнате и слышит: приходит дочка и говорит: «Мама, познакомься, это — Эдик». Папа взлетел! Костюмчик, галстук, одеколоном побрызгался. Выходит при параде... Сидят его девчонки на кухне и больше ни души. Они: «Пап, ты с дуба упал, чего такой красивый?» Он говорит: «А где Эдик?!!» Начинается дикий хохот, дочка лезет под стол и достает оттуда котенка: «Пап, познакомься, это и есть Эдик». Следующие полчаса разъяренный отец выбрасывает на улицу кота, а женщины подбирают его и заносят снова в дом.

— Читала в каком-то журнале, что вы собирались открыть приют для собак и кошек. Открыли? Расскажите поподробней. Просит наши читательница Анна из Москвы.

— Нет, приют я не собиралась открывать никогда, это какой-то сбой в канале связи. У меня есть приют, которому просто помогаю материально.